Прощение врагов — прекрасный подвиг; но есть подвиг ещё более прекрасный, ещё более человеческий — это понимание врагов, потому что понимание — разом прощение, оправдание, примирение.
Умение читать хорошие книги вовсе не равносильно знанию грамоты.
Есть эгоизм узкий, животный, грязный, так, как есть любовь грязная, животная, узкая.
Нельзя дать внешней свободы больше, чем ее есть внутри.
Моралисты говорят об эгоизме, как о дурной привычке, не спрашивая, может ли человек быть человеком, утратив живое чувство личности.
Всего меньше эгоизма у раба.
Без равенства нет брака. Жена, исключённая из всех интересов, занимающих её мужа, чуждая им, не делящая их, — наложница, экономка, нянька, но не жена в полном, в благородном значении слова.
Я равно не желаю ни завтра умереть, ни очень долго жить; пускай себе конец придет так же случайно и бессмысленно, как начало.
Все религии основывали нравственность на покорности, то есть на добровольном рабстве.
Сожитие под одной крышей само по себе вещь страшная, на которой рушилась половина браков.
Полипы умирают, не подозревая, что они служат прогрессу какого-нибудь кораллового рифа.
Когда бы люди захотели, вместо того, чтобы спасать мир, спасать себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, — как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества!
Самые жестокие, неумолимые из всех людей, склонные к ненависти, преследованию, — это ультрарелигиозники.
Религия – это главная узда для масс, великое запугивание простаков, это какие-то колоссальных размеров ширмы, которые препятствуют народу ясно видеть, что творится на земле, заставляя поднимать взоры к небесам
… любит, потому что любит, не любит, потому что не любит, — логика чувств и страстей коротка.
Любовь и дружба — взаимное эхо: они дают столько, сколько берут.
Мы слишком привыкли к тому, что мы делаем и что делают другие вокруг нас, нас это не поражает; привычка — великое дело, это самая толстая цепь на людских ногах; она сильнее убеждений, таланта, характера, страстей, ума.
Трудных предметов нет, но есть бездна вещей, которых мы просто не знаем, и еще больше таких, которые знаем дурно, бессвязно, отрывочно, даже ложно. И эти – то ложные сведения еще больше нас останавливают и сбивают, чем те, которых мы совсем не знаем.
То делается нашим, что выстрадано, выработано; что даром свалилось, тому мы цены не знаем.