— Никакое это не колдовство, не вирус и не нуклонные лучи. По-моему, всё гораздо серьёзнее. Мы сами виноваты... Мы давили себя веками. Зарывались в жадность, ненависть и все остальные грехи, какие только могли придумать, пока наши души не очутились на самом дне. И это дно мы тоже проскребли... и попали куда-то... во тьму.
Дело не в поддержании популяции, а в сохранении знаний, передаче их другим поколениям. Только так нам не настанет конец.
Мы узнаем плоды цивилизации: дома, машины, общий пейзаж, но нам самим среди всего этого нет места.
Стою над проигрывателем и нарезаю своё сердце в акустический коллаж.
Она живая, я мертвый, но хочется верить, что мы оба люди. Можете считать меня идеалистом.
Мы со скелетом стоим нос к носу. Игра в гляделки: я не моргаю, а ему нечем.
Я помню, какой любовь была прежде. Мешанина эмоций и биологии. Выдержать все проверки, занести много общего, пройти огонь, воду и медные трубы — вот чего она требовала. Любовь была пыткой, упражнением в самоистязании, любовь была живой. Новая любовь проще. Легче. И слабее.
Сложно принимать свою жизнь всерьёз, когда видишь её целиком.
Будущее для меня в таком же тумане, как и прошлое. Я не могу заставить себя беспокоиться ни о чём, кроме настоящего, да и настоящее меня не очень-то волнует. Видимо, смерть меня расслабила.
Вместе мы будем не нелепым сочетанием несочетаемого, вместе мы станем совершенством…
... к жизни не прилагается инструкция. Все в голове, в нашем коллективном сознании. Если и есть какие-то правила, то лишь те, которые мы выдумываем сами. И, если хочется, их можно изменить.
Всегда и везде делай снимки. Если у тебя нет камеры, то хотя бы в уме. Когда запоминаешь что-нибудь нарочно, такие воспоминания всегда ярче, чем случайные.
Чудес не бывает. Есть причина и следствие, мечта и реальность, жизнь и смерть — а эта твоя надежда нелепа. Ну а романтичность — вообще курам на смех.
Если конец света наступил, то не всё ли равно как?
И пусть мы идём вслепую — зато не стоим на месте.
Понимаешь, мир — дерьмо, конечно, но это ещё не значит, что мы обязаны в нём купаться.
Каждая наша встреча — новый укол адреналина.
Между мной и всем остальным миром — огромная пропасть. Такая широкая, что моим чувствам её не пересечь. Крики глохнут, и той стороны достигают лишь стоны и мычание.
То, что ты видишь, всегда может оказаться последним.
Мы голосовали, выбирали себе лидеров — обаятельных, с белоснежными чубами и безупречно подвешенным языком — и совали им в руки все наши страхи и мечты, ведь у людей с таким крепким рукопожатием не может быть слабых рук. И нас всегда подводили. Иначе и быть не могло. Ведь они тоже были всего лишь людьми.